Я рассказал Фьялару, что я чувствовал во время долгой скачки по горам,
что это для меня значило.
«Можешь ли ты понять, какое это для меня приключение? Не забудь, что я
почти всю жизнь пролежал на кухонном диванчике! Не думай, что я хоть на минутку
забыл про Юнатана. А не то я бы кричал от радости, чтобы слышали все горы, ведь
здесь так замечательно».
Да, там было замечательно, Юнатан бы меня понял. Подумать только, какие
высокие горы, сколько прозрачных маленьких озер, шумных ручьев и водопадов, а
среди гор цветущие луга, усеянные весенними цветами! А я, Сухарик, сидел на
коне и любовался этой красотой! Я и не подозревал, что на свете есть такая
красотища. И сначала я просто ошалел от восторга!..
Но постепенно я пришел в себя и нашел узенькую тропу. Верно, это о ней
мне говорил Юнатан. Он рассказывал, что в Долину Терновника можно попасть лишь
по крутой извилистой тропе, ведущей через горы. А уж изгибов и поворотов здесь
было предостаточно. Вскоре я свернул с цветущих лугов. Горы становились все
более дикими и мрачными, а тропа все более опасной. Она то поднималась вверх,
то круто спускалась вниз, а местами извивалась по огромным уступам скал, по
краю глубокой пропасти, и я думал: вот-вот сорвусь! Но Фьялар привык
карабкаться по опасным горным тропам. Да, отличный конь этот Фьялар!
К вечеру мы оба устали, и я, и конь. И тогда я разбил на ночь лагерь на
маленькой зеленой полянке, где Фьялар мог пастись. Рядом протекал ручей, из
которого мы оба могли утолять жажду.
Потом я разжег костер. Всю свою жизнь я мечтал посидеть у ночного
костра. Ведь Юнатан рассказывал мне, как это здорово. И вот наконец-то!..
— Ну вот, Сухарик, — сказал я сам себе, — наконец-то ты сам испытаешь,
что это такое.
Я собрал в большую кучу сухие ветки и хворост, зажег костер. Костер
горел, потрескивая и рассыпая искры, а я сидел у огня. Все было точно так, как
рассказывал Юнатан. Так хорошо было мне сидеть и смотреть на огонь, есть хлеб и
грызть копченую баранину. До чего же она была вкусная! «Жаль только, что мне
дал ее Хуберт, а не кто-нибудь другой», — думал я.
Я сидел и весело напевал себе под нос:
— Мой хлеб, мой конь, мой огонь! Мой хлеб, мой конь, мой огонь! —
больше я ничего не мог придумать.
Долго сидел я и думал обо всех кострах, которые горели в глухомани с
незапамятных времен. Они давным-давно погасли. А мой костер горел, вот здесь,
сейчас!
Тьма вокруг меня сгущалась. Горы стали совсем черными. До чего же
быстро наступил полный мрак! А вдруг кто-то крадется у меня за спиной? Между
прочим, пора было ложиться спать. Я подбросил веток в огонь, пожелал Фьялару
спокойной ночи, лег как можно ближе к костру и закутался в одеяло. Только бы
поскорее заснуть и не успеть испугаться!
Не тут-то было! Я успел испугаться, да еще как! Не знаю, есть ли на
свете кто-нибудь боязливее меня? «Точно, кто-то шпионит за мной в темноте! Точно,
здесь в горах полно лазутчиков Тенгиля и его солдат! Точно, Юнатана уже
давным-давно убили!» — вертелось у меня в голове. Эти мысли мучили меня, не
давали спать.
Внезапно над вершиной горы показалась луна. Наверно, это была какая-то
другая луна, хотя она была похожа на нашу, обыкновенную. Но такого лунного
света я никогда еще не видел. Правда, я вообще никогда не видел лунного света,
сияющего над высокими горами.
Все вокруг стало таким удивительным! Я очутился в каком-то странном
мире из серебра и черных теней. Какой красивый был этот мир, но немножко
печальный, как-то странно красивый и грустный. И страшный. Хотя луна и ярко
светила, в тени могло скрываться немало опасностей.
Чтобы не видеть больше ничего, я натянул одеяло на глаза. Но зато я
кое-что услышал. Да, я услышал вой где-то далеко в горах. Потом вой послышался
уже ближе. Фьялар испуганно заржал. И тут я понял, что это такое. Это был
волчий вой.
Вообще-то я трусоват и, наверно, чуть не умер бы от страха, но увидев,
как боится Фьялар, я решил, что нужно бодриться.
— Фьялар! — сказал я. — Ведь волки боятся огня, разве ты этого не
знаешь?
Но сам я в это не поверил, да и волки об этом, понятно, не слыхали.
Поэтому теперь они приблизились, и я увидел эти страшные серые тени, они
подкрадывались все ближе и выли от голода…
И тут я тоже взвыл. Заорал на весь свет. Никогда в жизни я так не
кричал, и крик мой их немножко испугал.
Но ненадолго. Вскоре они снова приблизились. Фьялар ошалел от страха. И
я тоже. Я знал, что нам с Фьяларом пришел конец. Мне уже пора было бы к этому
привыкнуть, ведь я уже умер один раз. Но тогда я хотел умереть, мечтал об этом,
а теперь я этого не желал. Теперь мне хотелось жить, быть рядом с Юнатаном. Ах,
Юнатан, если бы ты только мог прийти и помочь мне!
Теперь волки подошли уже совсем близко. Один из них был больше
остальных и наглее, наверно вожак стаи. Я понял, что это он вонзит в меня свои
зубы. Он кружил вокруг меня и выл так, что кровь застывала у меня в жилах. Я
бросил в него горящую головню, но это только разозлило его. Я видел его
разинутую пасть со страшными клыками, которые норовили впиться мне в горло.
Скорее, Юнатан, помоги! Вот он прыгнул!
Но что было потом? Что же, в самом деле, было потом? Прыгая, он издал
страшный вой и упал к моим ногам. Мертвый! Мертвее не бывает! В голове у него
торчала стрела.
Чей лук пустил эту стрелу? Кто спас мне жизнь? Кто-то вышел из тени,
падавшей от скалы. Да никак это Хуберт! Вот он стоял и смотрел на меня, как
всегда, немного насмешливо, а мне все же захотелось броситься к нему, обнять
его, так я ему обрадовался. Но только в первую минуту.
— Вижу, я пришел как раз вовремя, — сказал он.
— Да уж, конечно! — сказал я.
— Почему ты не дома, в Рюттаргордене? — спросил он. — Что ты делаешь
здесь среди ночи?
«А сам-то ты что здесь делаешь? — подумал я, вспомнив, кто он такой. —
Какое предательство совершится здесь в горах этой ночью? Ах, почему именно
предателю нужно было спасти меня? Почему я должен быть благодарен именно
Хуберту не только за баранину, но и за свою драгоценную жизнь?»
— А что ты сам делаешь здесь среди ночи? — буркнул я.
— Охочусь на волков, сам видишь, — ответил Хуберт. — Между прочим, я
видел, как ты нынче утром отправился сюда, и решил проследить, не грозит ли
тебе какая беда. Потому и приехал за тобой.
«Ври, ври! — подумал я. — Раньше или позже придется тебе за все
ответить Софии. Тогда можно будет тебя только пожалеть!»
— А где твой Юнатан? — спросил Хуберт. — Если он охотится на волков,
ему бы надо было быть здесь и застрелить парочку.
Я огляделся. Волки исчезли, все до одного. Видно, они испугались,
увидев, что их вожак убит. И опечалились. Я слышал, как они жалобно выли где-то
в горах.
— Ну, так где же Юнатан? — добивался Хуберт, и тут мне тоже пришлось
соврать:
— Он скоро приедет, он погнался за волчьей стаей вон туда. — И я махнул
рукой в сторону гор.
Хуберт ухмыльнулся. Я видел, что он мне не поверил.
— А ты все-таки не хочешь вернуться со мной домой, в Долину Вишен?
— Нет, мне нужно дождаться Юнатана, — ответил я. — Он вернется с минуты
на минуту.
— Вот оно что, — сказал Хуберт. — Вот оно что. — И как-то странно
поглядел на меня. Потом он вынул из-за пояса нож. Я слегка вскрикнул. Что же он
собирался делать? Он стоял освещенный лунным светом, с ножом в руке. И я
испугался его больше, чем всех горных волков.
«Он хочет убить меня! — промелькнуло у меня в голове. — Он знает, что
мне известно о его предательстве, потому он и поехал за мной, а теперь хочет
меня убить».
Я задрожал всем телом.
— Не надо! — заорал я. — Не надо!
— Что не надо? — спросил Хуберт.
— Убивать меня!
Хуберт побелел от злости. Он ринулся ко мне, а я чуть не опрокинулся
назад от страха.
— Ты понимаешь, болван, что говоришь? Он схватил меня за вихры и
потряс.
— Чертова скотина! Да если бы я хотел, чтоб ты умер, я не помешал бы
волку разорвать тебя!
Он держал нож прямо перед моим носом, и я видел, какой острый этот нож.
— Этим ножом я сдираю шкуры с волков, — сказал он, — а не убиваю им
глупых детей.
Он дал мне пинка, и я ткнулся носом в землю. Потом он принялся сдирать
с волка шкуру, не переставая ругаться.
А я поспешил оседлать Фьялара. Мне хотелось поскорее убраться отсюда.
Ах, как хотелось!
— Ты куда это собрался? — крикнул Хуберт.
— Поеду навстречу Юнатану, — ответил я испуганным и жалким голосом.
— Давай, давай, баранья башка! — крикнул мне Хуберт в ответ. — Погибай,
я тебе больше не помешаю!
Но я уже мчался прочь галопом, и мне было наплевать на Хуберта.
Впереди, залитая лунным светом, вилась вверх в горы тропа. К счастью,
от лунного света было светло почти как днем! А не то я бы пропал. Потому что
здесь были овраги и обрывы такие крутые, что кружилась голова. Было страшно, но
зато как красиво! Казалось, я скачу в каком-то сне, да, весь этот залитый
лунным светом горный край мог быть только в каком-то прекрасном, буйном сне. И
я сказал Фьялару:
— Как ты думаешь, кому это снится? Уж наверно не мне! Видно, это кто-то
другой придумал такой удивительно страшный и прекрасный сон. Может быть, Бог?
Я сильно устал, хотел спать и еле держался в седле. Где-то мне нужно
было отдохнуть этой ночью.
— Только лучше бы подальше от волков! — сказал я Фьялару, и, думаю, он
согласился со мной.
Между прочим, кто это протоптал горные тропы между долинами Нангиялы?
Кто придумал эту тропу в Долину Терновника? Неужто было необходимо, чтобы она
извивалась на такой крутизне, по еле заметным выступам скал, вдоль страшных
пропастей? Ведь стоило Фьялару хоть раз оступиться, мы оба полетели бы в
пропасть, и никто никогда в жизни не узнал бы, куда подевались Карл Львиное
Сердце и его конь.
Ехать было все труднее и труднее. Под конец от страха я не смел открыть
глаза: уж если придется падать с обрыва, лучше лететь с закрытыми глазами.
Но Фьялар не оступился. Он справился со всеми трудностями. И когда я
наконец решился взглянуть на дорогу, то увидал, что мы очутились на небольшой
зеленой полянке, с одной стороны которой отвесной стеной поднималась гора, с
другой сияла пропасть.
— Вот хорошее место для Фьялара, — сказал я. — Сюда волки не доберутся.
И в самом деле, какой же волк мог вскарабкаться сюда из пропасти по
отвесной стене. Если волк и мог бы сюда пробраться, то только вдоль обрыва по
узенькой опасной тропке. Но я решил, что волки не настолько хитры.
И тут я заметил еще одно преимущество: в горе было глубокое, узкое
ущелье. Его можно даже было назвать пещерой, потому что на нем лежал в виде
потолка обломок скалы. В этой пещере можно было спокойно спать. Крыша над
головой, волков нет.
Кто-то отдыхал здесь и до меня и жег костер. Мне тоже хотелось развести
огонь, но на это у меня не было сил, и очень уж клонило ко сну. Я взял Фьялара
под уздцы и повел в пещеру. Она была глубокая, и я сказал Фьялару:
— Здесь хватило бы места и для пятнадцати лошадей.
Фьялар тихонько заржал. Может быть, ему захотелось вернуться домой, в
конюшню? Я попросил у него прощения за то, что втянул его в такие опасные
приключения, дал ему овса, похлопал по спине и снова пожелал ему спокойной
ночи. Потом я улегся в самый темный угол пещеры, закутался в одеяло и, не успев
ничего испугаться, заснул как убитый.
Не знаю, как долго я спал, но вдруг мгновенно проснулся, сна как не
бывало. У входа в пещеру слышались голоса людей и конское ржание.
Этого было довольно, чтобы дикий страх снова охватил меня. Кто знает,
может, люди у входа в пещеру пострашнее волков?
— Загони лошадей в пещеру, тогда нам здесь будет посвободнее, — сказал
чей-то голос, и тут же ко мне в пещеру притопали две лошади.
Заметив Фьялара, они заржали, Фьялар им ответил, но потом все три
лошади смолкли, видно, подружились в темноте. Видно, ни один из людей на
полянке не расслышал ржанья чужой лошади, потому что они продолжали спокойно
разговаривать.
Зачем они сюда приехали? Что это за люди? Что им надо здесь ночью, в
горах? Это мне было необходимо узнать. От страха у меня стучали зубы, и мне
хотелось оказаться за тысячу миль отсюда. Но я находился здесь, и рядом со мной
были люди, которые могли оказаться друзьями с таким же успехом, как и врагами,
и я должен был это узнать во что бы то ни стало. Я лег на живот и пополз на
звуки их голосов. В открытый проем пещеры светила луна, и полоска лунного света
падала как раз в мое убежище, но я держался в темноте и медленно-медленно
подползал ужом все ближе к говорившим.
Они сидели на залитой светом полянке и разводили огонь. Их было двое,
оба с грубыми лицами. На головах у них были надеты черные шлемы. Я впервые
увидел лазутчиков и солдат Тенгиля, но сразу же догадался, что это были они! Я
знал, что эти двое — из шайки жестоких людей Тенгиля, решивших погубить зеленые
долины Нангиялы. И к ним в руки я попасться не хотел, уж пусть бы лучше меня
задрал волк! Они говорили тихо, но я подполз к ним в темноте так близко, что
слышал каждое слово. Видно, они на кого-то злились, потому что один из них
сказал:
— Я отрежу ему уши, если он и на этот раз не явится вовремя.
А другой ответил:
— Да, надо проучить его. Из-за него мы должны здесь сидеть одну ночь за
другой, а какой от него, по правде говоря, толк? Подстреливать почтовых
голубей, конечно, дело хорошее, но Тенгиль требует большего. Он хочет засадить
Софию в пещеру Катлы, а если этот дурень нам не поможет, я ему не завидую!
Тут я понял, о ком они говорили и кого ждали. Речь шла о Хуберте!
«Успокойтесь, — подумал я. — Погодите лишь, пока он сдерет с волка
шкуру. А потом он явится, уж поверьте мне! Он покажется на тропе, этот человек,
который должен поймать для вас Софию!»
Я весь горел от стыда. Мне было стыдно, что у нас в Долине Вишен есть
предатель. И все же я хотел увидеть его, когда он появится, ведь теперь у меня
наконец будет доказательство. Одно дело подозревать, другое — знать наверняка,
чтобы я мог сказать Софии: «Хуберт — предатель, ты должна избавиться от него! А
не то придет конец и тебе, и всей Долине Вишен!»
Как жутко ждать, когда ждешь чего-то страшного! Предатель — это что-то
страшное, я весь сжимался, думая об этом, лежа в темноте. Я даже почти перестал
бояться людей у костра, думая о самом ужасном, о том, что скоро увижу, как
предатель выедет на лошади по тропе из-за скалы. Мне было жутко, но я
всматривался до боли в глазах туда, где он должен был показаться.
Двое у костра уставились в ту же сторону. Они тоже знали, откуда он
должен вынырнуть. Но ни один из нас не знал, когда он появится.
Мы ждали. Они ждали, сидя у костра, а я — лежа на животе в пещере. Луна
успела отодвинуться от пещерного проема, но время, казалось, застыло. Мы ждали,
но никто не появлялся! Ждали так долго, что хотелось вскочить и закричать,
чтобы положить этому конец. Казалось, будто все вокруг замерло в ожидании —
луна и горы, вся эта страшная лунная ночь, затаив дыхание, ждала предателя.
И наконец он появился. Далеко на тропинке, залитой лунным светом,
показался всадник. Да, он появился как раз там, где я ожидал. При виде него я
содрогнулся. «Хуберт, как ты можешь?» — подумал я.
В глазах у меня защипало, и я зажмурился. А может, я зажмурился, чтобы
не видеть его. Я ждал этого негодяя так долго, что, когда он наконец появился,
у меня не было сил взглянуть на его лицо. И я зажмурился. Я слышал лишь
приближающийся стук копыт его коня.
Наконец он подъехал и придержал коня. И тут я открыл глаза. Ведь я
должен быть увидеть, как выглядит предатель, предавая своих. Да, я хотел видеть
Хуберта в ту минуту, когда он явился, чтобы предать Долину Вишен и всех, кто в
ней жил.
Но это был не Хуберт. Это был Юсси! Золотой Петух!